«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности - Генри Каттнер

Они до сих пор были частью меня. Но сейчас они еще и были связаны с человеком за моим столом. Как паутина с двумя центрами: то один кажется реальным, то другой.

– Я еще вернусь. – И я зашагал по мосту.

Как всегда, это походило на полет орла над Центром коммуникаций, распростершимся на две квадратные мили. На той стороне у окна стоял Торнвальд и смотрел вниз. При виде его во мне вскипел гнев, а может быть, и страх.

Я со всей силы хлопнул дверью.

Он подскочил и обернулся.

– Что, похоже на привидение?

Брови Торнвальда поползли наверх, рот распахнулся, и он медленно втянул воздух. Я сообщил ему все, что о нем думаю, четко и громко. Я говорил минуты две. Но когда я остановился перевести дух, выражение его лица не изменилось.

Я прошел к его столу, рывком вытащил стул и уселся. Торнвальд наблюдал.

– А теперь давай обсудим еще кое-что. В моем кабинете сидит некто, кто считает себя Черным президентом. Что такое? Как ты мог допустить подобный промах, Карл? Да еще пока я валялся без сознания!

– Это не ошибка, о дух, – ответил Торнвальд.

– Не называй меня так! Ты знаешь, как меня зовут.

Он грустно смотрел на меня:

– Мне жаль видеть в тебе сопротивление, дух. Это говорит о маловерии, что может быть опасным для твоей души. Боюсь…

– Не беспокойся о моей душе. Я собираюсь еще пожить. Я хочу узнать, почему ты обманул меня, когда я был беззащитным.

– Не было никакого обмана, дух. Я получил приказ Орла. Надеюсь, ты не думаешь, что я все сделал по собственной инициативе? Ты нарушил табу клана, и Орел призвал тебя.

– Орел не призывал меня! – закричал я. – Какое такое табу я нарушил? Назови его. Ну же!

– Я с самого начала знал: что-то не так, – туманно начал Торнвальд. – Все это дело с Халиайей. Но даже когда Мамм выдвинул против тебя официальное обвинение, я не мог поверить. Я не мог представить, как человек, настолько осведомленный об опасностях, может рисковать собственной душой ради личной выгоды.

– Я бы и не стал. Я ничего не совершил!

Торнвальд лишь печально покачал головой.

– С чего ты это взял? – орал я. Меня так и подмывало кулаками научить этого догматика уму-разуму. – Ты смотрел бумаги Рэбба? Ты нашел хоть какое-то доказательство, что я нарушил священное табу? Докажи это, Торнвальд! Докажи!

Он указал мне на лоб. Красный круг горел на моей коже, будто ожог.

– Вот доказательство. Разве обратился бы Орел против тебя, будь ты невиновен?

Все заранее заготовленные слова застряли в горле. Но я взял себя в руки.

– Это результат, а не причина, Карл, – выдавил я. – Орел не шел против меня. Это был ты. Ты поверил злословию со стороны моего врага, а потом ты незаметно подкрался и ударил, когда я был слаб и беззащитен. Ты…

– Я поверил своим глазам, – резко парировал Торнвальд. – Я подозревал, что Орел наказывает тебя после того случая со священным наркотиком. И когда ты сломал палец, это тоже наверняка была его кара. А потом Орел наслал на тебя грипп…

– Ничего Орел не насылал! Наверное, это был Мамм, если вообще…

– Мамм? – Он был поражен. – Чтобы президент намеренно насылал чары на другого президента? Ты меня удивляешь, дух. Он бы не решился. Его тотем сразил бы его. Нет, это был Орел, дух. И я понял, что, если Орел позволил всем этим проклятиям обрушиться на тебя, ты виновен. Я понял это даже до того, как Орел пришел ко мне во сне и отдал приказ.

– Значит, ты назначил нового Черного президента и первым его заданием было убить меня?

Торнвальд кивнул.

– Карл, ты никогда не совершал ошибок?

– Часто, дух. Но никогда, если речь шла о священных вещах, потому что я лишь подчинялся приказам Орла. Президент должен забыть о личной выгоде. Тебе бы тоже следовало помнить об этом.

– А ты всегда правильно понимал приказы Орла?

Судя по всему, это Торнвальда несколько смутило. Очевидно, прежде он не задумывался об этом. Но он решительно кивнул.

– Конечно. Как могло быть иначе?

– Могло. – Я криво усмехнулся. – Только что. – Я встал и стукнул кулаком по столу. – Хочешь, я объясню тебе, что произошло, Карл? Ты решил избавиться от меня. Это у тебя был личный мотив. У тебя, не у меня. Ты знаешь догму, Карл. Мы обвиняем других в том, что сами хотим совершить. Спроси себя, правда ли это? Не отвечай, Карл, просто задай себе этот вопрос. Послушай меня! Ты слышал сплетни обо мне. И ждал своего часа. А когда у меня началась полоса неудач, ты решил, что дело в магии, ведь тебе было удобно так считать. Ты впрыснул наркотик, или накурился, или загипнотизировал себя, и увидел сон. Простой, а не священный. Но ты принял его за вещий, так как ты этого хотел. В своих эгоистичных целях ты злоупотребил священной властью! И тебе это не сойдет с рук, Торнвальд! Орел заберет тебя!

Его круглое лицо побледнело, он с ужасом смотрел на меня.

– Это не так! Это не может быть правдой!

– Может. Это и есть правда, и я докажу! – Я снова стукнул по столу. Отлично. Теперь он в моей власти. – Магия бессильна надо мной! Греховная магия не может задеть человека, находящегося под защитой Орла. Прошлой ночью Орел пришел ко мне и дал священное обещание. Я не умру, Торнвальд. С тем же успехом можешь прямо сейчас снять свое заклятие кражи души, так как оно бессильно. Я не умру.

Кровь прилила к жирным щекам Торнвальда. Его всего трясло.

– Ты должен умереть. Как только заклятие начинает действовать, ничто не может остановить его. – Его голос дрожал.

Я пожал плечами. Может, он и прав. Я никогда не слышал, чтобы заклятие снималось после объявления.

– Это твои похороны, – заявил я. – Ты проиграешь в любом случае. Потому что я умирать не собираюсь.

Торнвальд закрыл глаза и сцепил пальцы.

– Орел сказал мне… – В его голосе сквозило отчаяние. – Я знаю! Я не совершал греха! Ты сам это увидишь, дух, когда завершится твой путь в страну духов.

– Ты туда попадешь раньше.

Он прикрыл глаза руками и произнес короткий заговор против сглаза тотема. Не отрывая рук, он сказал:

– Возвращайся к себе, дух. Оставь меня. Ты меня очень встревожил, но я знаю, что ты несчастлив. Я должен все стерпеть. Возвращайся, надень священную тунику и подготовься к похоронам. Все прояснится перед тобой, когда ты полетишь с Орлом.

Я рассмеялся ему